Есть мнение, что самое ценное произведение изобразительного искусства в Чехии, обладающей богатейшими коллекциями работ старых мастеров, все же – знаменитое полотно Альбрехта Дюрера «Праздник четок», постоянно выставленное в Национальной галерее, а с июня по октябрь 2006 года доступное в выставочном зале на Малой Стране.

Ровно 500 лет назад, в 1506 году Альбрехт Дюрер, тогда еще известный лишь как «мастер черных линий» по своим великолепным гравюрам, приезжает в Венецию. Здесь начинается новый этап его творчества. Дюрер решает показать, что он в совершенстве умеет владеть и кистью, работать в цвете.

По заказу местной немецкой общины он пишет большую работу маслом на тополе для алтаря костела Сан Бартоломео ди Риальто. Над «Праздником четок» (по-немецки Das Rosenkranzfest), так называлась работа, отображающим мысленное собрание братства у Мадонны с младенцем Иисусом во время символического венчания Мадонной-Богородицей трех (часто говорят – четырех) путей: души, рыцаря, святого отца и богослова-серафима – поэта и живописца, Дюрер работал пять месяцев.

Среди изображенных с уверенностью можно узнать папу римского, императора Священной Римской империи Максимилиана I, самого Дюрера, держащего в руке пергамент с подписью. Остальные, можно предполагать, видные лица немецкой общины в Венеции.

Новый алтарь произвел на современников огромное впечатление. Со всей Европы съезжались странники, чтобы увидеть его. После успеха «Праздника четок» Дюрер становится известнейшим художником, к нему рекой текут новые заказы. Непреодолимое желание во что бы то ни стало приобрести это произведение позднее овладело императором Рудольфом II, резиденцией которого являлась Прага. Ровно через сто лет со времени создания шедевра, в 1606 году, оно был выкуплено им за большие деньги и доставлено в Чехию.

Однако после смерти императора судьба не была благосклонной к работе Дюрера. Чудом ее не вывезли из Праги в качестве военного трофея ни саксонские, ни шведские захватчики. Со временем изображение на дереве настолько разрушилось, что в 1782 году лучшее творение великого Дюрера было продано за ненадобностью с молотка, сменило несколько владельцев, пока в 1793 году не очутилось на Страгове в Королевской каннонии ордена премонстрантов.

Когда позднее вернулась мода на все немецкое, и особенно на Дюрера, тогдашний аббат Иероним Йозеф Зидлер, не долго думая, решает поручить реставрацию работы малоизвестному и довольно скудного таланта (по крайней мере, такая оценка бытует уже много лет) художнику из чешского городка Литомержице Йоганну Груссу. Почему именно ему? Аббат знал Грусса еще со времен учебы…

Тот попытался восстановить поврежденные изображения Мадонны с младенцем. Чье лицо получила Богородица, неизвестно. Поговаривали, что это дочь Грусса, однако позже выяснилось, что дочери у Грусса не было. Загадка осталась нераскрытой. Современные исследования отвергли предположение, что Грусс переписал чуть ли не половину работы Дюрера. К счастью, его кисть внесла не очень значительные изменения.

Тем не менее, оригинальное изображение знаменитой «мухи Дюрера» (Musca dureriana), вошедшей в историю в качестве своеобразного автографа мастера, призванного ввести в заблуждение зрителя и свидетельствующее о том, что он не был лишен юмора, с колена Мадонны Грусс убрал. Эта «муха» впоследствии была многократно воспроизведена самыми разными художниками.

Знаменитый прорицатель Нострадамус, смысл пророчеств которого оказался настолько зашифрован, что каждый волен в них видеть свое, созвучное его эпохе, очень редко упоминал конкретные имена. Но в его центуриях было одно исключение. Это имя – Дюрер. Поэт и художник были чрезвычайно близки духовно, Нострадамус прекрасно понимал мельчайшие символы в работах Дюрера. Мало того, Нострадамус даже однажды отождествил себя с одной из малозаметных деталей «Праздника четок», капелькой смолы на стволе дерева:

«День четок»: благословенье Серафима Королю,
Молитвой салютует Настоятельнице он с колен,
Венчает Папу Сын. В долине с «паром» мысль «клюю».
Четвертый – скромный Дюрер с «каплей на стволе».

Высоты познавая, «скипетром» стучу, как малый Сын,
О сладкой юности и детстве грандов и своей.
С невестой смертной чернотой был обручен,
Теперь я «капля смоляная на стволе» из «Трех путей».

перевод